«Он работал с удовольствием и, работая, напевал» (Виктор Цигаль)

Отец А.В. Кокорина учился в Петербургской Академии художеств. Оставив её, поселился на Смоленщине, в Поречье, где и родился будущий художник. После смерти отца, а вскоре и матери, Кокорин с 8 лет жил в семье тёти, где поддерживалось его увлечение искусством.

С 1925 по 1928 гг. учился в художественном техникуме в Перми, с 1928 года — учился в московском ВХУТЕИНе у С. Герасимова, М. Родионова, П. Павлинова, Л. Бруни. Потом — «изучение жизни» — поездки по стране, творчество, выставки.

В 1920-х годах Кокорин сотрудничает в журналах, работает в области живописи и графики. Принят в члены МОСХа. С 30-х годов начал работать в издательствах, в отделах графики и живописи. Во время войны рисовал листовки во фронтовом отделе Главупра. Числился как военный художник в студии Грекова.

В 1976 году в Смоленске состоялась персональная выставка Кокорина. Дары автора, поступления из запасников МК Министерств культуры составили коллекцию работ художника-земляка в Смоленском музее. На родине художника, в Демидовском музее создан мемориальный зал Кокорина, где кроме произведений экспонируются предметы из его мастерской, переданные семьёй художника.

Его ученик и друг Виктор Цигаль писал о нём: «Друзья Анатолия Владимировича считали, что у него есть сходство с Жаном Габеном. Во всяком случае, он был внешне артистичен и одарён музыкально, с блеском играл в пародиях, капустниках и домашних спектаклях. Бог щедро одарил его чувством юмора».

Зрелость таланта, расцвет творчества художника приходится на 50-80-е годы. Своё умение мгновенно видеть он приобрёл не только как художник, но ещё как постоянный, неутомимый путешественник. Поездки по стране и странам Европы дали большой материал художнику. Если перечислять все точки на карте, где побывал Анатолий Кокорин, придётся перелистать целый географический атлас. Он рисовал Кавказ, Волгу, Днепр, Азовское море, Среднюю Азию, Англию, Ирландию, Шотландию, Индию и Афганистан. Во время своих творческих поездок Кокорин вёл дневники, делал в них записи и рисунки. Часть этих дневников изданы как книги и альбомы («Ленинградский альбом», «По Индии», «По старым русским городам», «В Голландии», «Англия, Шотландия, Ирландия», «В стране великого сказочника»).

«Я очень люблю путешествовать. Так интересно увидеть новый город новую республику, страну, в которой ты ещё не был! Я никогда не расстаюсь с карандашом и бумагой. Из каждой поездки привожу один или два альбома, заполненных рисунками. В них я стараюсь передать всё самое типичное или всё необычное, увиденное в той или иной стране. А когда я иллюстрирую книги, эти путевые альбомы мне очень помогают. Если книга написана про Италию, у меня есть альбом, где нарисованы люди и города Италии. Если книга рассказывает об Индии, я достаю альбомы и папки с рисунками и акварелями, сделанными в этой чудесной стране».

Таланту художника были подвластны все графические техники. Основой его творчества всегда был натурный рисунок. «Я всегда стремлюсь делать рисунок ясным, предельно выразительным. Но такая простота легко не даётся и требует большой предварительной работы. Я люблю рисовать чёрным мягким карандашом. Также рисую пером и тушью. А красками раскрашиваю уже по готовому рисунку. Краски подбираю так, чтобы они гармонировали одна с другой и передавали нужное настроение». В альбоме «Анатолий Кокорин. Графика» его рукой выведено: «... Этот толстый альбом наполнен безграмотными рисунками: четыре пальца на руках вместо положеных пяти, лошади похожи на собак, собаки на овец... и всё же. Говорят, в них что-то такое есть — есть то, чего нет у других».

Большое место в творчестве Кокорина занимало иллюстрирование русской классической и зарубежной литературы, детской литературы. Виктор Цигаль писал о нём: «Общеизвестно, что сильный художник может изменить читательское представление об образе героя книги и может помочь понять, раскрыть идею литературного произведения. В иллюстрация Кокорина есть эта убедительность, которая покоряет мастерством, озорством, игровым моментом, фейерверком радостных красок... И ещё одна особенность. Он рисовал в альбом не наброски для памяти, а творил готовые, законченные произведения, которые дома без поправок ложились в паспарту. Их можно было сразу отправлять на выставку! Уже немолодой и не очень здоровый, как он мгновенно мобилизовывал себя на работу! Без прикидки, без раскачки, немедленно распахивал альбом и, невзирая на жару или ледяной ветер, дождь, буквально врывался в пейзаж, интерьер, лицо человека... потом, придя в гостиницу, валился на кровать... Рисунок эгоистично забирал всего Кокорина».

Творчество Андерсена занимало особое место в деятельности Кокорина. «Когда я был маленьким мальчиком, мне подарили книгу в красном переплёте. На нём золотыми узорными буквами было написано: „Сказки Г. X. Андерсена“. С замиранием сердца читал я эти удивительные сказки и полюбил Стойкого оловянного солдатика, Свинопаса, добрую мужественную Герду, волшебника Оле-Лукойе. В книге было много картинок. Подолгу я их рассматривал, и передо мной возникали необычные страны, старинные города, крестьянские домики, непохожие на наши. Я видел бегущие по волнам весёлые корабли с надутыми парусами, ужасно смешной длиннотрубый паровоз и людей в необыкновенных одеждах. Так началось моё знакомство с Гансом Христианом Андерсеном — великим писателем, который жил более ста лет тому назад в небольшой стране Дании. Шли годы. Я стал взрослым, стал художником, а сказки Андерсена читаю с таким же, как и прежде, удовольствием. Ведь они заставляют задуматься не только малыша, но и взрослого. Андерсен был человеком доброго и чистого сердца. Поэтому в своих сказках он прославлял всё благородное, а дурное и злое осуждал и наказывал. Вот оттого я и полюбил эти сказки, и мне захотелось сделать к ним рисунки... В разных странах разные художники рисовали иллюстрации к сказкам Андерсена. И рисунки одного никогда не бывали похожими на рисунки другого. Каждый художник изображал сказку по-своему, как он её понимал и чувствовал. Это всё равно, как одну и ту же песенку петь разными голосами. Мне тоже хотелось показать в иллюстрациях, что я больше всего люблю в сказках Андерсена, и свою любовь передать детям».

Художник Кокорин пришёл к Андерсену в старости. Если от семидесяти девяти отнять семнадцать, получится шестьдесят два. Вот тогда Анатолий Владимирович и сделал свои первые иллюстрации к его сказке:  «Моей давней мечтой было проиллюстрировать сказки Ханса Кристиана Андерсена. Семнадцать лет назад я эту мечту осуществил, сделав рисунки к маленькой, очаровательной, мудрой сказке „Что муженек ни сделает, то и ладно“... Я ясно отдавал себе отчёт в том, как сложна будет предстоящая работа, какие неожиданные трудности возникнут в процессе рисования и хватит ли у меня мастерства преодолеть их. Но любовь к Андерсену и его творчеству была сильнее всех мои сомнений». С тех пор художник с писателем уже не расставались: «...вышло семь его книг с моими рисунками, а мне все не хочется расставаться с Андерсеном и его чистым и добрым искусством. А сам поэт-сказочник стал для меня за эти годы как бы старым знакомым. Ведь многие сказки у него автобиографичны».

Много времени провёл я, перечитывая все сказки Андерсена, знакомясь с его поэзией, романами, и с большим волнением прочитал его автобиографическую повесть „Сказка моей жизни“. Эта повесть стала для меня началом создания серии композиционных рисунков о необыкновенной судьбе и жизни писателя... Получилось так, что сам Андерсен за эти годы стал для меня как бы старым другом. Он постепенно вошел в мою жизнь и стал неотъемлемой частью моего творчества».

Наверное только сказать можно легко: «хочу иллюстрировать Андерсена...», а ведь сколько нужно знать художнику, чтобы правильно нарисовать мир сказки Андерсена: как выглядели в те далекие времена датские города и деревни, какую одежду носили люди, какой посудой пользовались, в каких экипажах ездили и много-много другого. «Немало часов провёл я в библиотеках. Отыскивал старинные книги и альбомы, в которых мог посмотреть всё это, прочитать и зарисовать. А потом я поехал в Данию, чтобы увидеть своими глазами страну Андерсена. Целыми днями я ходил по улицам и площадям её главного города Копенгагена. Многое там выглядит так же, как и при жизни Андерсена... с альбомом в своём путешествии я не расставался никогда. Рисовал всё время. Ведь неизвестно, что мне может потом пригодиться, когда я приступлю к работе над книгой».

Он знал про Андерсена всё. Семнадцать лет собирал и собрал специальную библиотеку, где на разных языках говорили про Андерсена, вспоминали про Андерсена, изучали Андерсена, в разном стиле и разной манере изображали его героев. Но художнику Кокорину не нужен был ничей стиль. К моменту встречи он обладал некой тайной, против которой, собственно, и не сумели устоять ни время, ни пространство, ни особенности другой — «заграничной» культуры. «Поскольку он стал для меня близким человеком, захотелось узнать о нём всё до мельчайших подробностей. Познакомиться ещё ближе с ним и с этой маленькой страной Данией, давшей человечеству великого писателя-сказочника. Я стал рыться в букинистических магазинах и покупать любую книгу, в которой упоминалось имя Андерсена или Дания. В результате родилась моя библиотечка с симпатичными книгами про Андерсена и его современников; про Данию, её историю, её молоко и сыр и про её 483 острова. На полках выстроились сборники сказок Андерсена на разных языках, в том числе и на датском с иллюстрациями художника Педерсена, очень любимого самим автором».

Достоверность иллюстраций была так важна ещё и потому, что и сам Андерсен всегда выбирал реально существующее место действия, делал героями свои сказок простых людей: чиновника, портного, студента, сторожа: «Ни одна сказка Андерсена не начинается словами: „В некотором царстве, в некотором государстве...“ или „За морями, за долами, за высокими горами...“ Нет. Он с первых же строк даёт точный адрес... „Во Флоренции, неподалёку от пьяцца Грандукка есть переулочек...“..., „Неподалёку от Нейкирхена, среди дремучих лесов...“..., „Между Балтийским и Северным морями со времён седой древности лежит старое лебединое гнездо...“ Список можно ещё долго продолжать... Когда читаешь Андерсена, то во многих сказка видишь Данию. Это или его родной остров Фюн, или Ютландские степи и дюны..., или это сам древний Копенгаген и окружающие его города на Зеландии, или же город его детства Оденсе. Вот и превращается сказка в реальность».

В итоге этой удивительной дружбы вне пространства и времени родилась книга «В стране великого сказочника». Обязательно найдите в библиотеке и принесите эту книжку в дом хотя бы на несколько дней. Это путешествие по Дании, по местам, где жил или просто гулял Ханс Кристиан Андерсен. Это единственная книга про сказочника, в которой художник сам рассказал и нарисовал про страну и про великого сказочника. «Те, кто будет смотреть и читать эту книгу, пускай не забывают о том, что делал-то её художник, а не писатель, и будут не очень строги к её литературной части». Из всех книг, написанных у нас про Ханса Кристиана Андерсена, эта, пожалуй, самая необычная и, может быть, самая прекрасная. Она составлена совсем просто — из путевых заметок, старых писем, бесчисленных зарисовок с натуры и прочих вполне конкретных вещей. Но почему-то очень похожа на сказку Андерсена. И это неуловимое «почему-то» порхает над читателем от первой страницы до последней, как Оле-Лукойе над уснувшим ребёнком. Если таинственное «почему-то» сбросит свой сказочный плащ, мы увидим его настоящее имя. Вид искусства, в котором работал художник Кокорин, нужно было бы назвать «импровизация профессионала», и результат этой импровизации, когда карандаш трогает бумагу буквально на лету, воистину сродни сказке, которая, как известно, прикасается к реальности только тогда, когда сама этого хочет.

Трудно сказать, чего больше в книге Кокорина об Андерсене и стране Дании — слов или «картинок». В кратком предисловии Анатолий Владимирович как будто извиняется: «Это книга художника, где, естественно, много рисунков и присутствует некий „художественный“ беспорядок, так как разговор об Андерсене перемешан с датскими впечатлениями». Неправда! Нет на этих страницах никакого «беспорядка», а есть только великолепно организованная свобода самовыражения. Да, действительно, сюжет в этой книге отсутствует. И хронологическая последовательность — тоже. И никакого жанрового единства не наблюдается. Сначала вообще кажется, что перед нами просто милые путевые заметки, дневник художника, который в 1977 году добрался, наконец, до любимой (издалека!) страны Дании, родины своего друга Андерсена. И вдруг возникает совсем другой текст: рассказ про жизнь Ханса Кристиана, размышления о его судьбе и творчестве, отрывки из воспоминаний современников, а главное — строчки самого сказочника, обильные выдержки из его писем, отрывки из автобиографической повести «Сказка моей жизни»... И так странно и чудесно листать страницы, где даты чередуются, как хотят: 1977... 1840... 1879... 1985... Почему-то весь перечисленный словесный «беспорядок» читается на одном дыхании. Может быть, оттого, что на этот раз прекрасное «почему-то» зовут «мастерство литературного экспромта»?

А «картинки»? Тысячу раз был прав Виктор Цигаль, коллега и друг Кокорина, когда говорил, что этот художник «рисовал в альбом не наброски для памяти, а творил готовые законченные произведения». Им несть числа.

«Музей истории Копенгагена. Сюда я приходил не один раз, так как история столицы Дании здесь показана очень щедро. Меня интересовал главным образом XIX век, время Андерсена, и ту я нашёл интереснейший материал, нужный мне для дальнейшей работы. Захватывающе увлекателен отдел старых вывесок и эмблем цеховых мастерских. Я зарисовал их почти все. В музее много картин, гравюр, литографий, рассказывающих о том, каким был Копенгаген в прошлом веке, какие люди ходили по его улицам, какие корабли стояли в его гаванях и каналах».

В этой книге практически нет страницы, где на вас не посмотрел бы пейзаж, портрет случайного прохожего, откровенный шарж, жанровая сценка и — Андерсен, Андерсен, Андерсен, который как будто неустанно позировал художнику то в Копенгагене, то в путешествии, то в родном своём городе Оденсе на острове Фюн... Я попробовала сосчитать, сколько раз нарисовал художник Кокорин человека, которого никогда не видел. И устыдилась своей канцелярской затеи. Что значит «не видел», если единым росчерком пера умел вызвать из глубины сказки её создателя?

Оказалось, если на многих страницах, то в цвете, то лёгким росчерком чёрного карандаша, нарисовать всё-всё — дома, деревья, детишек, старушек, моряков и торговок рыбой, а между ними — бесчисленные портреты Ханса Кристиана, и молодого, и старого, и в полный рост, и в карете, и в профиль, и в полоборота... — если нарисовать так, всё оживает. И в первую очередь, сам Андерсен, ужасно некрасивый и совершенно прекрасный.

О «росчерке пера» нужно сказать особо. Тот высокий и благородный профессионализм, которым полна книга об Андерсене, пришёл к Анатолию Кокорину долгими путями. Среди этого движения по земле было четыре особых года — четыре года Великой Отечественной войны. Кокорин прошёл их целиком, с конца 1943 года, как художник студии имени Грекова, работал в Подмосковье, Белоруссии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Австрии. Тема войны нашла отражение в натурных рисунках, сделанных на фронтах, и в послевоенных сериях работ, созданных на их основе («Фронтовой дневник», «Воспоминания о войне»). Один из пристальных исследователей его творчества сказал, что на войне «необходимо рисовать быстро и верно». Так и было. Так было всю жизнь, и, рассматривая книгу об Андерсене, трудно поверить, что многие маленькие графические шедевры, рождённые «быстро и верно», принадлежат человеку, которому скоро восемьдесят.

«Много раз, путешествуя потом без него, я считал необходимым для себя расставить пошире ноги, плотно „прирасти“ к этой новой для меня земле, слиться с ней и напряжённо, по-кокорински взглянув, провести в альбоме только одну упругую нужную линию, как бы обводя контуром изображение. „Не волоси!“ — говорил Анатолий Владимирович, глядя на „мохнатый“ рисунок, и его лицо светилось, брови ползли вверх, а веки прикрывали глаза. Он излучал весёлость. „Труден был путь к лаконизму“, — любил он повторять, отбиваясь от мои замечаний, что, мол, очень уж упростил пейзаж или очень обобщённо, до схемы — лошадь или козу. Потом, глядя на его рисунки в альбомах и книгах, я поражался, как органично у него ложится рисунок на лист, как соседствует с текстом, шрифтом, как сама линия весело вьётся, а где и рвётся, как крошится угольный карандаш под напором темперамента...» — писал Виктор Цигаль.

Вслед за первым дневником Кокорина возникает второй, созданный в последнюю датскую поездку, за два года до смерти. А кончается книга и вовсе неожиданно, буквально на полуслове — мгновенным воспоминанием о том, как ещё в 1966 году удалось целых три часа совершенно неожиданно погулять по Копенгагену: самолёт (как в сказке!) сделал вдруг незапланированную посадку. «Хелтофты везут меня на своей машине в Оденсе. Решили ехать не торопясь, чтобы я смог увидеть старые фюнские деревни и делать остановки там, где я попрошу. А альбом у меня всегда с собой... Всё, кроме асфальтового шоссе, осталось не тронутым цивилизацией». «3 декабря 1980 года в Оденсе открылась выставка мои работ. Это были иллюстрации к сказкам Андерсена и цикл композиционны листов о жизни сказочника по мотивам его автобиографической повести „Сказка моей жизни“. Трудно было осознать, что мои произведения висят в мемориальном музее Х.К. Андерсена вплотную к крохотному домику, где он родился».

Ни о каком другом детском писателе такой книжки больше нет. Как принято писать в подобных случаях, «даже если бы художник сделал только это...». Но книга об Андерсене родилась уже на склоне жизни и вышла в свет на следующий год после смерти художника. «Эта книга родилась в результате моего уважения и любви к Великому Сказочнику, его доброму, светлому творчеству, а также в результате поездок в Данию, раскрывших мне все обаяние и оригинальность этой маленькой страны». «Мне хотелось, чтобы иллюстрации были полны тепла и доброты к героям, чтобы вы смогли почувствовать, как счастлив был одинокий старик от возникшей дружбы с мальчиком [ сказка „Старый дом“ ]... Короля, вставшего ночью открыть дверь, я рисовал сначала худым и злым. Но потом решил, что вернее будет изобразить его толстым, смешным и доверчивым. Ведь он не признал в юноше принца и нанял его в свинопасы».

Для кого же явилась на свет такая необычная и такая замечательная «книга художника»? Если в ней присутствует целый специальный раздел с иллюстрациями к сказкам Андерсена и даже есть несколько рисунков самого Андерсена (!), значит перед нами книга для детей? Безусловно. Каждый человеческий шестиклассник получит самое живое удовольствие от дружеской беседы с автором, а разглядывать «картинки» можно с пелёнок. Но... «Редко случалось, — вспоминал профессор В.Блох, — чтобы Андерсен читал свои сказки детям. „Поэт детей“ предпочитал взрослую публику...».

Мы не знаем, о какой аудитории мечтал Анатолий Владимирович Кокорин. Он предпочитал Андерсена. И ещё, по словам близкого друга и ученика Виктора Цигаля, «...видел этот мир красиво... работал с удовольствием и, работая, напевал...».

«С тех пор вышло много книг-сказок Андерсена с моими иллюстрациями, а также книжка для маленьких ребят „Как я рисовал сказки X. К. Андерсена“, в которой я рассказал о том, как увлекательно художнику работать над сказками Андерсена и что наш труд иллюстратора сложен и требует кроме способностей еще и больших знаний и трудолюбия...» и «всякий раз, приступая к иллюстрированию новой сказки, я ... тихонько говорю: „Доброе утро, великий Андерсен!“».

За иллюстрирование его произведений художник был удостоен Золотой медали Академии художеств СССР.

«Анатолий Владимирович Кокорин полон творческих сил и энергии. Каждое утро его можно встретить на улице Усиевича, неторопливой походкой шагающего в свою мастерскую на Масловке. Ваш взгляд обязательно остановит этот невысокого роста, элегантный седой человек, с мягкими чертами лица, улыбчивой искоркой в глазах, одетый с изысканной простотой. А тот, кому довелось общаться с ним — непременно отметит его добрый нрав, мягкость и деликатность в отношениях с людьми, почти детскую доверчивость и мудрую доброжелательность. То, что составляет существо его человеческой индивидуальности, — доброта, оптимизм, щедрость сердца — является и основой его жизнеутверждающего искусства. „Удивляться, удивляться надо всё время, — пишет художник. — Я для себя решил — как только перестану удивляться, на следующий же день бросаю своё ремесло, надеваю чёрное пальто, фетровую шляпу на уши и сажусь на дворе на скамейку забивать „козла“ в компании с мастерами этого дела“. Но мы-то понимаем, да и сам он знает, что ему „к лицу“ лишь светлые тона...» (В. Кулешова)

«Как прекрасен мир, как прекрасна природа, море... Если бы не эта проклятая морская болезнь, которой я безнадёжно страдаю, я мог бы стать настоящим моряком! Об этом я мечтал всегда. Ну ладно, раз не сделался моряком, а стал художником, бери-ка альбом, карандаш и работай!» — записал он в своём дневнике на пароме на пути в Данию. Какое счастье, что он не сделался моряком...